Салон саксофонов
Москва, 12-й проезд Марьиной рощи 8 стр 2
ежедневно 11:00 - 20:00
+7 (925) 509-28-04
Ремонтная
мастерская
+7 (926) 378-11-24

Bill Evans. Мастеркласс в Марьячи

Билл Эванс — американский джазовый саксофонист, игравший с Майлсом Дэвисом, Херби Хэнкоком, Дэйвом Либманом и многими другими большими музыкантами, обладатель премии Грэмми, дал мастеркласс в нашем новом салоне на Солянке.

Марьячи, июль 2012


Полный перевод мастеркласса

Привет всем!

План такой: я немного поиграю, отвечу на ваши вопросы, и постараюсь при этом быть не слишком скучным.

Сначала — и это скучная часть — я расскажу немного о себе. Я живу недалеко от Нью Йорка, в городке North Salem, это примерно в часе езды севернее Нью Йорка.

Я начал в 1980-м году, у Майлса Дэвиса, мне было 22 года. Я проработал у него 4 года и сделал 6 или 7 записей. Вы можете себе представить: я попал прямо из школы и сразу к Майлсу Дэвису — такой вот гигантский прыжок. И с тех пор, в течение 1980-х мне повезло много лет играть с такими людьми как Джон МакЛафлин, Херби Хэнкок… И с множеством разных коллективов.

И это позволило мне создать собственную группу, и с ней путешествовать и играть, играть и путешествовать. За это время я сделал 19 сольных записей, только что закончил не то 19-ю, не то 20-ю…

Я гастролирую примерно по 5 месяцев в году, а может быть и по 6. Я считаю, что мне очень повезло, и я счастлив делать то, что я делаю. Путешествия могут быть трудными, но играть музыку — это всегда радость, всегда счастье. Попадать в такие места как это, встречаться с людьми — это очень интересная жизнь, скажу я вам. На прошлой неделе я был в Индии, у меня там был тур. За две недели до этого у меня был тур по Польше. Перед этим я был в Штатах, сейчас вот я здесь, в Москве, потом поеду в Сочи…

Но в первую очередь я — студент саксофона. Я постоянно занимаюсь, учусь играть на этом куске металла лучше. Иногда кажется, что этот инструмент легок в обращении, а иногда — что он удивительно сложен. Иногда я просыпаюсь утром, и… Чувствую: вау, как все легко!

Но в другой раз то может быть так: Невозможно играть! Иногда он может быть очень трудным инструментом. Но это все часть процесса обучения игре на инструменте.

То есть, всегда есть что-то, с помощью чего я пытаюсь еще лучше выразить себя. Никогда не будет такого, что вы абсолютно полно изучите все возможности игры на этом инструменте. Всегда будет этот процесс изучения. Всегда есть над чем работать. Всегда есть возможность научиться делать что-то еще немного лучше.

Когда я только начинал, я потратил какое-то время, пытаясь играть так, как играют другие. Например, я хотел научиться играть

как Сонни Роллинз, хотел научиться играть как Джо Хендерсон, хотел уметь играть как играют все: как Стив Гроссман, Дэйв Либман, Джон Колтрейн… Хотел играть как все они.

Будучи саксофонистами, мы хотим научиться говорить с помощью саксофона, как и другие саксофонисты. Чтобы узнать, что из этого больше твое. Этот инструмент, саксофон — это просто еще один язык. Джаз — это просто еще один язык. Такой же язык, как русский, французский, английский. Можно говорить на языке саксофона, на языке джаза.

То есть, проще говоря, можно, например, сказать на языке саксофона: "привет, как дела?" Как-то так или иначе. Это просто язык. Нужно собрать вместе маленькие фразы, маленькие предложения, соединить, чтобы что-то сказать. Понятно, о чем я говорю? Например:

Кто-то, может, скажет: "что это такое было?" Но в действительности, это можно разделить на: первая, короткая фраза, затем вторая фраза. Третья, четвертая и так далее. Такие маленькие предложения: "При-вет, как де-ла, что но-во-го?" И если соединить их, то получится. Типа того. Логика понятна? Просто соединяем кусочки.

Но мы хотим, чтобы это еще и хорошо звучало. Даже когда я говорю словами, то я же не говорю замученным невыразительным голосом. Это звучало бы странно. Понимаете, о чем я? Вобщем, я хочу, чтобы это звучало интересно. Поэтому я не буду играть эти фразы уныло. Если бы вы пришли на концерт,

а я там вот так играю. Вы бы скоро начали засыпать. Потому что не интересно. Но если играть повеселей, тогда бы было о чем говорить. Это уже звучит интересно, ярко, экспрессивно. Саксофон — это экспрессивный инструмент, как вы знаете. Это то, на чем я всегда акцентирую внимание: Выражайте себя, говорите что-то. Но — осмысленное.

Например, саксофонисты в оркестре Игоря Бутмана. Прекрасные саксофонисты, они играют осмысленно. Они не пожалели времени на изучение того, о чем я сейчас вам говорю. Я был впечатлен, реально впечатлен — слышать тот уровень,на котором они играют. Очень высокий уровень. То, о чем я вам сейчас рассказываю — они так и делают. Вобщем, это очень важная вещь, как я это понимаю.

Сколько саксофонистов здесь, среди присутствующих? Поднимите руки… Вау, почти все… А гитаристы, пианисты, барабанщики… кто-нибудь? Ну ладно.

Я к тому, что на саксофоне одна из вещей, которая на меня повлияла больше всего — это правило: играть только осмысленные фразы. Для этого нужно знать бибоп. Необходимо его изучать. Потому что зная бибоп, можно играть что угодно.

У меня была запись 18 лет назад с Миком Джаггером. Я провел с ним месяц, он хотел, чтобы я сыграл у него. Я его спросил: почему ты любишь джазовых музыкантов? И он говорит: потому что они умеют играть. Могут играть любую музыку.

Это не значит, что вы должны стать бибоп-музыкантом, и играть только бибоп. Нет. Просто нужно изучить бибоп: Чарли Паркер, Сонни Ститт, Декстер Гордон — этих классиков бибопа. Изучите этот стиль, и вы сможете играть что угодно.

Я слышу много музыкантов, которые пришли из рока, из блюза. И они прекрасно играют то, что умеют. Но мне иногда кажется, что они хотят сказать больше, чем им позволяет их игра. Даже когда они играют свою музыку — то же самое. Например, когда саксофонист умеет играть только рок — то это выглядит так, будто на нем сковывающий пиджак. Как будто ему очень сложно играть. И вот он начинает… Меня такая игра сильно обламывает. Хочется, чтобы он играл свободнее. Хочется слушать, как музыкант "играет". Сыграй что-то осмысленное, скажи что-то своей игрой! Не надо просто набор блюзовых нот извлекать.

Чтобы уйти от такой скованности — нужно изучать бибоп. Нужно изучать джаз, нужно изучать фразы. Это даст вам свободу. Я делаю это постоянно. Это не сделает вас "музыкантом по заготовкам". Это не значит, что вы будете играть только эти фразы. Это просто откроет вас для новых возможностей.

— How did you happen to get into Miles Davis' band in such a young age? How did Miles find you?

Он дал объявление в газете: "Требуется саксофонист". На самом деле меня порекомендовал Дэйв Либман.

Это было довольно интересно: Майлс позвонил мне, и таким хриплым простуженным голосом: "привет, как дела". И первое, что он спросил, было: "А ты лучше, чем Кэннонбол Эддерли, Джон Колтрейн, Лестер Янг…?" Я отвечаю: "ммм… эээ…нет…" Потом я сказал, что буду стараться как могу, и он стал смеяться.

Он говорит: "Приходи с саксофоном, хочу тебя послушать." У него было здание в Вест Сайде. Ну я думаю: вот оно, главное прослушивание в моей жизни. Я пришел, там был пианист Бобби Ирвинг (Robert Irving III), Майлс подошел ко мне и говорит: сыграй блюз, я послушаю. И сам встал прямо передо мной, в своих черных очках. А я думаю: ничего себе, это же сам Майлс Дэвис, вау. Он говорит: играй. И тут все мои занятия, все, что я учил — все это было пригодилось в этот момент.

Ему понравилось. Он сказал: "Если бы я играл на саксофоне, то хотел бы играть как ты. Ты в группе."

Мы говорили с ним и про бибоп, и про фанк, и про рок. И как раз тогда Майлс мне и сказал: "Я предпочитаю музыкантов, которые реально умеют играть бибоп — потому что они могут все". То есть это сам Майлс Дэвис так считал. Такое вот весомое мнение в подтверждение этой теории.

— Но сам Майлс избегал на публике играть бибоп?…

Он уже играл бибоп раньше. Он никогда не хотел возвращаться к тому, что уже делал.

— Но в качестве школы для своих музыкантов?

Да, для музыкантов — конечно. Мы иногда играли стандарты на репетициях, но только на репетициях. Мы никак не могли убедить его сделать это на концерте.

— С бас-гитарой стандарты играли?

Всем оркестром. Это были просто коротенькие фрагменты. Какой-нибудь Bye Bye Blackbird или When Lights Are Low.

— А вы провоцировали Майлса на поиграть стандарты?

Да, может, совсем чуть-чуть. Я иногда на концертах играл на пиано, и как-то раз прямо на концерте на пиано сыграл фразу из стандарта. Ему пришлось поддержать мелодию, но он был недоволен. Весь зал был в восторге. Вечером он позвал меня к себе (мы были хорошими друзьями). Я такой: "Да, это было весело", а он:" Не делай так больше".

Чтокасается технических вопросов. У меня мундштук Дэйва Гвардалы, прототип. Его первый теноровый мундштук. Пасть умеренно открытая. Я на нем могу играть и мягко, и ярко. Я не люблю слишком напрягаться при игре. Поэтому препочитаю мундштк со средней пастью.

— Это модель Guardala MB1 ?

Нет, это прототип. Это самый первый теноровый мундштук, который он сделал. Его в продаже не было. Сделан вручную.

— Это модель Studio?

Нет! Это прототип. Самый первый мундштук, сделанный им вручную. Он продал мне его за 1000 долларов. Большие деньги.

— А все говорят, что вы играете на модели Studio.

Нет, это не Studio. Я пробовал Studio — он мне не подошел. Мой мундштук — что-то промежуточное.

— Он похож MB1?

Нет. Он не похож ни на одну из его моделей. Потому что я не мог играть на на других его мундштуках. Вобщем, не знаю.

Трость Vandoren №2½, иногда №3, если что. Вот эти трости. Vandoren Java 3 или 2½. Зависит от настроения. И от того, как часто надо играть.

— А какой размер пасти в дюймах?

Что?

— В дюймах. Размер пасти у вашего мундштука.

Без понятия. Я просто играю на нем. Не знаю этих вещей.

Я не очень-то интересуюсь техническими подробностями. Когда приношу свою дудку в ремонт, мастер смотрит на него и спрашивает: как ты на нем вообще играешь? Сейчас он примерно в таком же состоянии.

Я не то чтобы рекомендую так относиться к инструменту. Например, Дэйв Сэнборн, носит свои инструменты мастеру каждую неделю, чтобы они были в идеальном состоянии. А я — может быть, раз в пару лет. Он у меня уже клацает, издает какие-то шумы, все такое. Мне просто нужнно, чтобы он работал, и я мог играть. Я особо не заморачиваюсь. Вот почему я уже играю на этом мундштуке 30 лет. Боже, я сказал это, вау.

— Без рефейсинга?

Нет. Без ничего. Просто обычный мундштук.

— Пожалуйста, расскажите нам о ваших учителях.

Я брал несколько уроков у Эдди Дэниэлса. Играл какоето время с Дэйвом Либманом. На самом деле, я старался учиться у всех. То есть я искал контактов со всеми, с кем только мог. Я всегда старался изучить побольше всего. И сейчас стараюсь. Я слушаю так много саксофонистов, как только могу.

Например, вчера вечером я слушал Игоря Бутмана. Когда Игорь играл в верхнем регистре: Я такой, "Эй, что это он такое делает?"

Я люблю учться у всех. Всегда слушаю, кто как играет, и всегда готов стараться играть лучше и лучше. И стараюсь искать что-то, что бы меня вдохновляло. Нужно быть вдохновленным на это все.

— Mr. Evans, your music is so versatile. Like, in 1996, you recorded an album with elements of rap and hip-hop. So, you turn to various styles, unusual for this kind of music. To mention, for example the "Soulgrass". In near future, are you planning any such stylistically unusual projects?

Для меня такие проекты — просто развлечение. Я делаю это просто для удовольствия, для вдохновения. Я не могу долго концентрироваться на чем-то одном.

Мне в кайф слушать разные другие инструменты. Меня это воодушевляет на работу с новой для себя музыкой. Для меня это источник вдохновения.

— Что-нибудь такое планируете выпустить?

Ну, мы с Уоллесом Рони планируем кое-что сделать. Уоллес Рони (Wallace Roney) — это трубач. Мы недавно давали совместный концерт — 4 дня назад в Монреале (Канада). Я, Omar Joaquin, Darryl Jones, Joey DeFrancesco, Larry Coryell и Wallace Roney. Это было огромное удовольствие. Все получилось очень хорошо. Поэтому мы планируем сделать что-нибудь совместное.

— На что это было похоже стилистически?

Это был концерт, посвященный Майлсу, и соответствующая музыка. Но! Таким составом мы можем играть что угодно.

Я хочу играть что-то подобное с Уоллесом. И мне нравится звучание банджо, Лен Филлис. Для меня это прикольно, это интересно, это свежо.

Если бы я каждый день играл что-то такое: Если бы я каждый день играл только джаз — я сам бы устал. Нужно иногда что-то поменять, поиграть что-то другое.

Я люблю играть джаз, и хочу — и играю иногда, в клубах. Но мне нужно играть что-то со своей группой. Что-то немного отличное. Мой барабанщик и мой вокалист очень круто звучат. Мне это по кайфу, мнеинтересно это использовать.

Сам я всегда играю на вот этом — это всегда саксофон. Незавсимо от того, что происходит у меня за спиной. Играет ли там этот сумасшедший парень, или еще кто-то — я всегда играю на саксофоне. И я вижу лица слушателей. Они ничего подобного не видели. Я вижу как они улыбаются, и это это прекрасное ощущение.

— Вы изучали альт, баритон и флейту? Моя дочка флейтистка, начала заниматься на альте. Что бы вы посоветовали?

Мой первый совет: не надо на нее давить. Это номер один. Это должно быть в кайф. Не должно быть работой. Пока ей нравится, и она хочет этим заниматься — прекрасно. А то некоторые приходят и говорят: я заставляю сына заниматься по часу в день, чтобы он стал великим музыкантом. Я в таких случаях говорю: зачем вы это делаете?

А так флейта и саксофон очень похожи. Пусть она попробует. Что ей понравится, то и выберет. Может флейту, может альт…

— Вы играли на флейте?

Да, играл. Но на флейте нужно постоянно заниматься, чтобы сохранять форму. Я играл на ней в студенческие годы. Сейчас уже не особо играю, поэтому звук уже будет не тот. Я больше занимаюсь саксофоном, а флейту немного задвинул.

Но меня иногда в Нью Йорке приглашают играть соло на флейте. Я в таких случаях говорю: вы уверены, что хотите этого? Вобщем, просто дайте ей попробовать оба инструмента. И пусть она сама для себя выберет.

Еще будут вопросы, или я уже буду играть?

[q]— You recorded your first solo album in 1982, while still being a musician of Miles Davis band Whose idea it was? And how was it related to the fact

that you're a member of Miles Davis band?[/q]

Это мне предложил президент моей звукозаписывающей компании — Брюс Ландволл (Bruce Lundvall). Он предложил мне: "Ты уже играешь с Майлсом несколько лет, не хочешь ли записать свой альбом?", Я говорю: "Хочу".

— On this album you played with black musicians, being yourself white… obviously…

Нет. Мои первые музыканты были белые: Danny Gottlieb… а, нет! Adam Nussbaum, Mark Egan, Mitchel Forman. Я вообще к этому так не отношусь. Это музыка. Тут нет вообще таких делений. Я сам вырос в бедном черном районе Чикаго.

— There's a joke: when someone is practicing too hard, one might say, "Beware! Too much swing may turn you black"

Со мной именно это и произошло. Ладно, проехали. Сыграю вам балладу. Все равно надо позаниматься сегодня. Так что позанимаюсь здесь, перед вами. Это была такая очень абстрактная версия… Lover Man, да. Еще вопросы будут?

— Какие упражнения вы используете для разминки?

Что касается разминки. На саксофоне я амбушюр не напрягаю. Так лучше всего. Этому меня учили еще в детстве. Чтобы получить хороший звук, нет нужды напрягать амбушюр. И не нужно подворачивать губу. Нужно все расслабить. Так я и занимаюсь.

Я люблю играть под Джеми Аберсольда. Вы знаете серию Jamey Aebersold Play-A-Long ? Все ими пользуются. Например, я дружил с Майклом Бреккером. Он до конца свой жизни занимался под Аберсольда. Это отличная разминка — поиграть под ритм-секцию. Можно поиграть какой-нибудь блюз. Например, поставить диск Джо Хендерсона, какую-нибудь медленную вещь. То есть просто поиграть.

Я слушаю всех подряд, учусь всему у музыкантов самых разных направлений, играющих на любых инструментах. Я пытаюсь чему-нибудь научиться от каждого саксофониста, которого я слышу. Я беру свой сакс и стараюсь повторить это. Просто стараюсь научиться. Это не значит, что я буду в каждое свое соло вставлять этот фрагмент. Просто нужно впитывать в себя как можно больше.

И нужно проигрывать все медленно. Хотите играть что-то быстро — сначала сыграйте это медленно. Если я хочу, скажем, выучить какую-то фразу, то я играю ее сначала медленно: Я должен прочувствовать каждую ноту. Чтобы каждая нота хорошо чувствовалась и хорошо звучала. Когда ваш мозг поймет фразу, вы сможете играть ее быстро и с вариациями. Но первое, что я делаю — играю медленно.

Вопросы?

— The tone decorations. Do you preserve them when learning phrases? What is the position of your tongue when you play slow, and when you play fast?

Представьте, что вы поете на саксофоне. Слушайте сами себя ипробуйте все возможные способы. Чем больше слушаете — тем естественней получается. Будьте выразительны. Например, Майлс, бывало, выходил — и играл всего одну ноту. И публика в восторге.

То есть вышел, пару звуков извлек и отошел. И люди: вау, восхитительно!

Потому что люди сначала видят вас и слышат ваш звук. Прежде, чем вы сыграете ноты — они слышат ваш звук. Поэтому вам нужен хороший звук. Хороший звук — это очень важно. Для меня, когда я был помоложе, звук — это было все. И я постоянно его отрабатывал. Мама постоянно хваталась за голову: "Господи! Иди занимайся в чулан!" Ну и приходилось заниматься в чулане.

Но главная вещь, которую я хочу особо выделить — Любой человек может играть джаз. Вообще любой. Если вы способны говорить на каком-то языке… Все здесь говорят по-русски, верно? Значит вы можете играть джаз. Мозг работает в точности одинаковым образом как при устной речи, так и при игре. Одинаково! Ваш голос может вам еще и больше доставить проблем, чем игра на саксофоне.

И чтобы научиться говорить на языке саксофона, нужно учить предложения — джазовые предложения. Вот и все.

В свое время я, так же как вы сейчас, ходил слушать мастерклассы в качестве студента, И вот инструктор начинал рассказывать про всякие там миксолидийский лад, гармонический минор, и т.п. И я такой: да-а… И уходя с того мастеркласса, я думал, что джаз — это слишком сложно. А так не должно быть.

Если вы разучиваете по одной фразе в день — всего по одной. В один день учите только это. И затем на следущий день — другую фразу. И так каждый день: скажем, в день по фразе. За две недели вы выучите 14 фраз. Потом вы просто сединяете их. Всего через две недели! Разучивание 14-и фраз займет у вас всего 2 недели! И вот эти фразы начинают перемешиваться, и внезапно у вас получается.

Это даже может быть всего, например, шесть фраз. Это просто такой способ заниматься, учить фразы.

И когда вы занимаетесь, записывайте себя. Если вы играете под Джеми Аберсольда — тоже записывайте. И когда вы слышите в своем соло какие-то левые бессмысленные фразы — избавляйтесь от них. Старайтесь играть осмысленные соло. Все лишнее убирайте.

Думайте, что играете. Заранее, до того как дойдете до этой части — просто не играйте то, что не надо. Да, вы импровизируете, но относитесь ответственно к тому, что играете. Прежде чем играть то, что вы чувствуете — изучите то, что вы собираетесь играть. Ведь вас люди будут слушать. Будут слышать, что вы играете.

Возможно, я даю слишком много информации за такое короткое время. Но я считаю эти вещи очень важными.

— Mr. Evans, do you prefer to play with a mic stand, or with wireless mic system?

Я предпочитаю микрофон, крепящийся на раструб. Я столько уже играю на своем саксе. Я люблю свободу. Да и смотрится оно лучше. Но главное — свобода. В стойку мне не очень удобно. Когда я записываюсь, я, конечно, играю в стойку. Но все-таки я предпочитаю свободу перемещения.

— You play soprano much less than tenor, right?

На обоих играю. Я люблю сопрано, но для меня это больше личный инструмент. Некоторые вещи звучат лучше на сопрано, другие на теноре. Дома, на записях — и на своих, и на чужих, я играю и на баритоне, и на альте. Просто мне это по приколу.

Этот тенор как-бы мой основной инструмент. Я бы с радостью брал с собой и альт, Но по самолетам это все вместе таскать сложно. Поэтому я обычно беру с собой только тенор и сопрано.

Сейчас я покажу вам свой сопрано. Сопрано — это такой инструмент, что если на нем не играть регулярно, то амбушюр начинает быстро уставать.

— Это Selmer Mk VI ?

Да, это Selmer Mk VI. Эта липучка — для радиосистемы. Вот этот мундштук — Dukoff №8, и я его использую уже 30 лет.

— D or M chamber?

Я пользуюсь этим мундштуком 30 лет, надо посмотреть. Не так часто я его разглядываю. Это D. Он не слишком открытый. Я люблю теплый звук. Люблю, когда микрофон находится на уровне клапанов.

Трость Vandoren №2. Но при этом звук довольно большой.

Я как-то играл на записи с Дэвидом Сэнборном. Запись называлась "As We Speak". Очень крутая запись. И перед Дэвидом был целый ряд сопрановых мундштуков, которые он пробовал. И я был в студии со своей сопранкой. И он говорит мне: "Хочешь попробовать эти мундштуки? Попробуй, и скажи, какой ты считаешь хорошим" Я выбрал вот этот. Он попробовал и говорит: "Ужасно. И он мой." А мне действительно очень понравился именно этот мундштук. Я говорю: "Вау, какой клевый мундштук", а Дэйв опять попробовал и говорит: "Нет, мне не нравится, он ужасен". И он отдал этот мундштук мне.

— То есть это изначально был мундштук Дэвида Сэнборна?

Нет. Он просто одолжил его в магазине на пробу. Ему он не понравился. А я попробовал — мне очень понравился. И я оставил его себе, и с тех пор всегда на нем и играю. Довольно интересная штука. Мне нравится его теплый звук.

Но интересно, что у Кенни Джи — точно такой же мундштук. Но совершенно другой звук. Лет двадцать назад, на одной музыкальной конвенции, он поинтересовался, на чем я играю. Посмотрел и говорит: "О, такой же мундштук, как у меня!" Я говорю: "Это невозможно". Потом я посмотрел его мундштук и действительно — такой же. Удивительно. Просто все по-разному играют.

Вот человек спросил: как надо заниматься, чтобы добиться такого открытого звука на сопрано. Нужно просто заниматься и играть. Тут нет какой-то особенной методики. Это такой кайфовый инструмент — просто практикуйтесь на нем в свое удовольствие.

Я много чем люблю заниматься помимо музыки. Музыкой тоже, но это только одна из вещей. Это не вся жизнь. Музыка — это здорово. Но я еще, например, люблю поиграть в гольф, люблю порыбачить, люблю много еще чего…

Бывает, что нужно отыграть несколько концертов с группой, и вот приходится целую неделю играть на сопрано. От этой игры у меня под конец уже челюсть отваливается. Я уже и играть нормально не могу. В такие моменты я, конечно, злюсь сам на себя: "Как так? Почему ты так запустил все?"

Да, в этот инструмент нужно вкладывать много времени. Иногда я играю длинные ноты, до тех пор пока не устану. Стараюсь тянуть ноту так долго, как только могу, при этом не теряя строя. Амбушюр, конечно, сильно устает. Это хорошо помогает. Вообще, это хороший был вопрос. Я сам раньше как-то не очень задумывался над этим.

Трость тоже очень важная вещь. На более жесткой трости легче играть высокие ноты, но…

Да… не кроет. Продувает со страшной силой. Есть тут где-нибудь салон саксофонов поблизости?

— Did you think of moving to another model of soprano? Like, a model with a more comfortable left-hand keywork?

Когда клапана слишком далеко — для меня это не удобно. А этот мой Selmer — он как гоночная машина. Когда клапана далеко — как, например, на Ямахах, то приходится играть с растопыренными пальцами. Мне кажется, что приходится прилагать лишние усилия. А на этом саксофоне нет. Это как Формула-1.

— Besides of learning jazz phrases, how do you practice?

Когда я только начинал изучать джаз… Я до сих пор изучаю джаз, но когда только начинал, Я всегда старался добавить в свой арсенал еще фраз,

всегда пытался сказать больше. Всегда старался что-то добавить. Всегда хочу пройти еще на один шаг дальше.

Всегда надо что-то делать. Я устаю от просто занятий на саксофоне. Я стараюсь вычислять и разбираться, что к чему. Я могу просто сесть и начать с простого, потом усложнить, потом еще. То есть все время можно добавлять и добавлять. И закреплять это все в своей голове. Это полезно.

Потому что если вы просто играете то, что знаете — вы не становитесь лучше.

— In smooth jazz, saxohonists play soprano, alto, tenor, but never a baritone. How do you think, why is that?

Баритон слишком тяжело носить. Думаю, поэтому. Я не так много знаю про смуф джаз. Альт, тенор — это все просто саксофоны. Для меня они все — саксофоны. Просто в разных регистрах. Пока это доставляет удовольствие… Чем больше удовольствия — тем лучше вы играете. И чем лучше вы играете — тем больше удовольствия. Абсолютно точно.

Если кто-то из вас видел меня с моей группой — мы просто очень здорово проводим время на концерте. Мне все об этом говорят, в каком бы городе мы ни играли: "Похоже, вы, ребята, получаете огромное удовольствие" Я отвечаю: да, так и есть.

— Do you feel nervous before your concerts?

Да, каждый раз. И я больше волновался, когда играл здесь балладу, чем когда играл концерт для трехтысячного зала. Четыре дня назад, в Монреале был зал на 3 тысячи человек. Где я играл с Уоллесом Рони. Мне было очень комфортно. Не знаю почему. А тут такой близкий контакт, и сидят все сами саксофонисты. Я тут больше нервничаю, чем там.

Но немного нервничать — это даже хорошо. Это дает тебе почувствовать, что ты жив. В Индии на нашем концерте была огромная толпа. Играли я, мой басист Этьен (Etienne Mbappe), Барабанщик Джона Маклафлина Ranjit Barot — очень крутой, и гитарист (Marc Guillermont). Играли что-то из моего, что-то из их. В целом непростая программа. И вот за минуту до выхода ко всем этим зрителям — да, волнение было, знаете ли. В этот один момент чувствуешь себя живым как никогда. За миг до того, как надо выйти и сыграть. Это хорошее чувство. Даже если ты уверен в своих силах — все равно немножко нервничаешь. Значит, ты еще живой.

Еще вот о чем хотел бы сказать. Мне повезло поиграть со многими оркестрами по миру, в качестве гостя. И я считаю, что оркестр Игоря Бутмана — один из лучших в мире. Без сомнений. Я имел возможность послушать их целый концерт. Это очень сильный оркестр. Все могут играют. И звучит очень крепко, как любой оркестр мирового уровня. Не только по местным меркам — по мировым. Этот оркестр так же хорош, как любой другой в мире.

Я играл и сделал 2 записи с оркестром WDR (Германия), с многими коллективами по всей планете. Но я был очень впечатлен оркестром Игоря. Одна из причин, помимо того, что там хорошие музыканты — видно, что они играют с интересом. Не просто отрабатывают. Бывает иногда, некоторые команды просто гонорар отрабатывают. Типа, все и так знают, что мы крутые, зачем напрягаться… У Бутмана не так. Там музыканты играют с интересом к музыке. Это очень здорово.

— Как вы относитесь к расписыванию соло классиков джаза? Помогает ли это при построении своих фраз?

В самом начале, я расписал, может быть 2 или 3 соло. Но мне это не очень легко дается — сидеть и расписывать. Это очень полезно для ваших ушей. Но довольно сложно. Я конечно рекомендую это делать.

— Всего 2—3 соло вы расписали?

Да. Но я очень много слушаю. Я не расписывал соло на бумажке, но очень тщательно их прослушивал. Я не ставил задачу их в ноль снять. Я хотел понять,

как они думали, и сыграть так, чтобы было похоже на них. Например, если я слышал такую фразу у Колтрейна, Я хотел сыграть что-то похожее на эту фразу. Хотел понять ее, Хотел притвориться ими, понять, как они это делают.

И я не только слушал, но и наблюдал за ними. Смотрел, как они держат саксофон, как стоят при игре. Старался понять — почему именно так, а не иначе. И таким образом научиться чему-то от них. Вы все равно будете делать свои вещи и играть по-своему. Это просто расширяет ваши возможности.

— Your solos played in live concerts sound very different from solos on your records. Why is that?

Да, живые соло у меня всегда лучше.

— Yes, they are longer, more vital, more saturated. But what is the reason behind this distinction?

Одно дело, когда перед тобой люди, ты с ними на волне, и другое — когда ты в студии. Ну студия и студия… В студии что хорошо: если что-то не получилось — можно всегда переписать. В студии тоже, конечно, можно сделать хорошее соло.

Но живьем — это все равно совсем другое дело. Я всего сделал 6 или 7 живых записей, и каждый раз этовсегда другая игра. Это более вы — когда играете живьем.


Возврат к списку


Заказать звонок